ночь между 12 и 13 днями 1 месяца лета
Солнце уже коснулось горизонта, и в лесу уже стоял полумрак, когда Ясень и Танах начали путь к Сердцу Пущи. Идти было не так, чтобы далеко, но тропка была едва заметной и очень уж неудобной – то речку надо было миновать, прыгая по камням, то через бурелом пробираться. Ну, так они не слишком и торопились – впереди была вся ночь. А из вещей с собой были только факел, большой и очень древний кожаный бубен и приношения Пуще, собранные всей деревней, да у Танах ещё её клюка. Ясень всё же пожалел бабкины ноги, миновав ту тропку, что поднималась на крутой склон, и повёл её сухими и прохладными пещерами под отрогом. Там было и вовсе дороги не видно, если бы не факел, только эхо шагов многократно отдавалось под сводами.
Выйдя по ту сторону отрога, они наконец добрались до Железного камня, который тоже обозначал собой вход в Сердце Пущи, но где-то с другой стороны. А Железным он назывался просто потому, что здесь полагалось оставить все железные предметы, а также факелы, если они с собой были. В это время последние лучи солнца, что освещали скалистую вершину Кадведа, погасли, и остров накрыла ночь.
Ясень подождал, пока Танах снимет подбитые железными гвоздями башмаки и затушил факел. Дальше он мог идти и без света – здесь начиналась Темная Падь, и он слухом ли, на ощупь, или же каким-то иным чутьем знал точную дорогу к Сердцу Пущи. Как и раньше, по мере приближения к нему, чувства немного обострялись и сердце ускоряло ход.
Выйдя на поляну, к трещине, Ясень пропустил вперед Танах с приношениями, стянул рубаху и сапоги, и опустился на колени, прижав ладони к остывающей земле.
- К тебе мы приходим, Мать-Пуща, с дарами от лесных людей.
Сила пребывала здесь всегда, с тех пор, как Сегой поднял этот остров из пучины моря, и пребудет столетия спустя. Ясень чувствовал: она поднималась от самых корней Земли и восходила в небо по стволам огромных деревьев, окружающих поляну. И она не нуждалась в словах, но в них нуждался ритуал.
Первый удар бубна, глубоким и очень низким звуком, похожим на отдаленный раскат грома, прокатился над поляной. Ясень нараспев повторял слова, которые Танах сейчас обращала к Пуще, хвалу Силе, хранящей и созидающей, дающей жизнь людям, лесному зверью, деревьям и травам.
Ритм сердца понемногу ускорялся, с ним ускорялись удары бубна, креп и становился чище голос, протяжнее и распевнее воззвания к Матери-Пуще. А ход времени окончательно потерялся в этой темной лесной утробе, и сколько его прошло – час или половина ночи, сказать было невозможно. Перед глазами приплясывали зеленоватые огоньки – были ли это светлячки, или гнилушки, что принесла с собой Танах, или волчьи глаза за краем поляны, или что-то иное?
Но вот Танах опустила в трещину принесенные дары, отправив их к самым корням Земли, и в нужный момент затих бубен и оборвалось пение. Пришло время сказать последние слова, а следом за ним настанет время внимать и ждать. Ясень приблизился к Танах, сидящей у края трещины, и замер. Служение Пуще было уделом ведьм, женщин, поэтому и говорить здесь полагалось ей.
Отредактировано Ясень (2012-02-03 18:17:39)
