Парень лет двадцати или немного больше на вид идет через Пущу. Одежда из зеленоватого сукна, нож на поясе, колчан и лук, с которого уже снята тетива, - охотник, как и многие мужчины в лесных деревнях. Ну, разве что лицом и волосами посветлее, чем большинство здешних, ну так и это не странно - заносит сюда иногда путников с северных островов. Случается, что и остаются, детей и внуков здесь заводят. И лицо такое... вот у людей со злым сердцем такого лица не бывает, что вы там ни говорите. И сейчас вот улыбается, легонько похлопывая рукой по добыче, оттягивающей пояс.
"Вернусь вот, матери отдам. Будет у нас на ближайшие дни зайчатина. И шкурки".
Деревня, которая некоторое время уже давала о себе знать запахом дыма, теперь показалась в просвете между деревьями.
"А всё ж в Пуще жить лучше, чем в городе. Может у них там и теплее, и сытнее, и не опасно так, только разве ж это жизнь? Грязь под ногами - не ковер из мха, не папоротник по колено. И ни одно дерево тебе не кивнёт, и воздух совсем другой. Не, не смог бы... Или взять хотя бы бродяг этих, что на кораблях приплывают..."
Додумывать мысль он не стал - сравнение вольной охотничей жизни с моряцким бытом подождет как-нибудь, а вот чего все деревенские из домов высыпали? И лица у всех такие хмурые...
- Ясень! - окликнул его один из мужиков, заставив еще нескольких обернуться в его сторону.
- Ох, ты ж! - воскликнул Ясень, узнав причину всебщего схода (ну да, подошел ведь срок сборщикам за налогом приходить), - не застал.
- Ну чтож ты, Волчий Хвост, за зайцами весь день гонялся, нет, чтобы за этими дармоедами, - поддел его один из мужиков.
- Так ведь их-то с кашей не сваришь, - отшутился Ясень, попеняв себе мысленно за опоздание, надо было чуть раньше к дому повернуть, но тогда и добычи было бы меньше.
- А чего бы и нет, ты б видел, жирные какие, - зло ответил другой.
- Сколько в этот раз взяли? - спросил Ясень у старого Каллаха, протиснувшись через кольцо обступивших старейшину людей.
Тот вздохнул и безнадежно как-то махнул рукой, зато заговорили разом все остальные, и вскоре стал приблизительно понятен и размер бедствия, и мера оставшегося терпения односельчан. Чтож за беда-то? Уж и ведьм, способных людям пакостить, ни в этой деревне, ни в ближайших не осталось, а жизнь всё тяжелее с каждым месяцем. Старая Танах не в счет - немощная она уже, из дому почти не выходит, куда тут чары-то творить?
- Но прошлый год пережили ведь, - поднял голос кто-то из женщин.
- Леса мы тогда повалили больше, чем с Пущей договорились, и дичи набили, вот и деньги были, - спокойно возразил старый Каллах, - но ведь и Пуща свое взяла.
Прошлый год и впрямь запомнился несколькими смертями: кого придавило поваленным деревом, кто сорвался в ущелье, хотя и был ловким и внимательным, кого змея ужалила в том месте, где они отродясь раньше не водились. И все, как на подбор, были крепкими мужиками и хорошими охотниками, а один из них был отцом Ясеня.
- Раз бы взяли больше или два - пережили бы, так ведь теперь всякий раз так берут. Либо самим теперь впроголодь жить, либо Договор нарушать.
- Всё значит, - подвел черту Ясень, - не будет больше ни того, ни другого. Своё себе возвращать будем.
Деревня шумела еще некоторое время, не сразу привыкая к этой мысли, однако возмущенных оказалось куда больше, чем осторожных. Ясень отвязал от пояса стрелянных зайцев, сказав Каллаху: "Матери отдай", и натянул на лук тетиву. Оглядел еще раз односельчан - некоторые из мужиков успели уже обернуться и стояли рядом кто с луком и ножом, кто с заостренным и обожженным древком. Улыбнулся.
- Ничего, быстро нагоним.
Отредактировано Ясень (2012-01-15 01:01:05)
