Тале, оставшись в доме ведьмы, допила молоко, надкусила и все же догрызла яблоко. Но отдыхать не хотелось. На Джессэйке круг дел был всегда бесконечен. То охотиться, то собирать по склонам многочисленные грибы. То у молодой Смайли ребенок родился - а отец так и не нашелся и Смайли молчит. И поди правду доищись еще. За правдой приходили к ней. Хотя и жили дружно эти два года, раздоры бывали все равно. пусть и мелкие.
Тале вздохнула. Пришедшая на Онтуэго беда была и знакома ей и незнакома. Дым от пожара, лица, перепачканные пеплом и посеревшие от горя. Все так и не так. Она смутно помнила, как два года назад о  вернулась с Тагайлом из горной пещеры и впервые обратилась к уцелевшим людям.
Зато хорошо помнила, что было потом. И знала, что делать сейчас.
Еще по дороге в Арсул заводила осторожные и разговоры, больше слушая, чем рассказывая. давая вырваться боли, не осесть тяжелым грузом на душе. Сейчас, выскользнув из дома Танах и помогая беженцам устраиваться, продолжала делать то же самое.
Пираты ворвались в город... Стали грабить... Новый лорд похуже калтуээльских захватчиков... Тале не подала виду, но в душе дрогнул протест. Это неправда. Впрочем, говорить "неправда" было бессмысленно. Она еще скажет, когда придет нужный час, а люди немного оживут. Расскажет о визите Джаспера на Джессэйк, о помощи и благородстве. Сейчас она просто слушала. И утешала.

Танах осмотрела хворых и пошла в дом готовить полезные отвары. После напоила каждого, чем должно, перевязала ожоги и порезы, сделала припарки, да вынесла ребятишкам козьего молока. Потом, утерев руки об юбки, вошла в круг, где ей и было место в Ночь Долгого Танца.

Когда солнце скрылось за деревьями, староста обратился к Танах:
- Ну что, почтенная Танах, где бубен-то ваш? Самое время.
Кроме древнего священного бубна в деревне нашлись еще разные дудочки и свирели из орешника, глинянные свистульки и просто дощечки, которыми можно было звонко стучать друг о друга. Уж какие есть музыкальные инструменты, такие и есть, да и вообще, главное чтобы музыка в сердце была, тогда и сыграть хорошо получится. Музыканты заиграли, круг сидящих поднялся на ноги, и начался Долгий Танец. Движения его были настолько просты, что их легко мог запомнить и танцевать любой человек, от маленького ребенка до почтенного старика, и танцевать долго, не боясь растратить силы. Сперва все танцевали по кругу, хлопая в такт. Потом, разорвав круг и пустив вперед музыкантов цепочка людей пошла по деревне, а после, сохраняя тот же ритм, двинулась из неё в сторону Арсульской пади. Ясень с Ингаром дошли до деревни как раз в тот момент, когда она была на окраине и успели пристроиться в конец.

- А мы теперь к Арсулу пойдем, - сказал Каллах Тале и другим пришедшим людям. - В ночь Долгого Танца в море заходить полагается, но мы-то от моря далеко, а реки здесь все в него впадают. Так мы в реку-то войдем и так будем едины с морем и с людьми, что на других островах в эту ночь в него входят. Водица только у нас холодная очень, даже летом, но вы не пугайтесь.

Место это в речке, носившей то же название, что и деревня, видимо было давно и постоянно используемым для этой цели. Берег там был относительно пологий, течение не слишком быстрое да и острые камушки на дне не подстерегали. Зато вода была обжигающе холодной, не то что танцевать, но и стоять в ней долго невозможно, только зайти - и выйти. Но людей, разгоряченных танцем и некоторым количеством пива, это если и пугало, то не сильно. И по берегу разлетался смех и весёлые визги.

Вернувшись в деревню, люди продолжили танцевать, не единым кругом уже, а кто парами, кто небольшими кружками. Кто постарше - присел отдохнуть, побеседовать, чтобы потом снова присоединиться к танцу, а музыка так и не смолкала.

В эту ночь, словно по негласному сговору, никто не говорил о делах и не держал грусти на лице. Народ ел, пил, танцевал и смеялся. Звуки, которыми обычно бывает полна ночная Пуща, потерялись за людскими голосами и музыкой. Темнота отступила перед светом факелов к границам деревни.
Ясень, удивительно бодрый и полный сил с самого утра, а потом еще и взбодрившийся купанием в холодном Арсуле, успел натанцеваться на год вперед и подыграть танцующим на свистульке, которую ему всучил один из музыкантов, тут же убежавший в общий круг. А что, музыкантам ведь тоже хочется потанцевать.
Потом он поискал среди переплетения музыки, разговоров и ритмичного топота голосок Тале и пошел на этот голос - просто поговорить. С ней было очень легко говорить. При всём достоинстве, с которым она вела беседу, совершенно не чувствовалось разницы между ней, правительницей острова, и любым простым человеком из Пущи.
Ясень больше расспрашивал об острове: какие там леса, горы, или может он на Онтуэго совсем не похож? Чем там люди живут и какими ремеслами больше занимаются?

К Тагайлу тале относилась двояко. Но в эту ночь ничто не омрачало ее настроения, спокойного и светлого.
- Надо же.- промолвила удивленно и с легким ветерком шутки в голосе.- А мне поначалу показалось, что легко можно и его. Господин мой Ясень, вы верно шутите или преувеличиваете размеры этого достойного дракона. И знаете... здесь, в вашем лесу можно затеряться не только телом, но и душою. Я не знаю как лучше сказать. Но я понимаю, едва взглянув на него, что сюда лучше со злом не приходить. И жители леса такие же как он сам - вроде бы и простые, но нет, а вас глубокая загадка живет.