Кто-то недоверчиво принюхался.
- Почтенные!.. Кажись, горим…
Запах дыма становился все явственнее. Купцы распахнули двери и высыпали на внутренний двор.
На них тут же обрушились звуки сражающегося с захватчиками города: лязг оружия, крики, стоны, треск, грохот. За стеной в не по-летнему хмурое небо поднимался сизый дым и языки пламени.
- Вот и все… - раздался чей-то обреченный голос.
- Где охрана?! – заорали более деятельные представители торговли и усилиями нескольких человек приоткрыли ворота.
За воротами, сколько они ни вглядывались, не заметили никого из гильдейской стражи. Зато улица была усеяна отдельными трупами, сломанным оружием, неизвестно откуда взявшимся хламом. Мимо пробегали или быстро проходили люди – в панике, в ужасе, кто в чем, таща на себе свой скарб и плачущих детей.
- Спасайтесь! – крикнул им один из пробегавших, - все пропало!..
Купцы некоторое время еще продолжали ошарашено стоять на месте, затем началось движение: закрыть двери, разобрать лошадей, прикрыть ворота и ходу, ходу туда же, куда бегут все!
- Да как же это, а?.. Как же так-то?.. – горестно воскликнул один из гильдейских. – Да ведь у меня семья и все, все в городе осталось!
К тому времени у ворот задержались только трое купцов-основателей ныне покинутой Гильдии. Говоривший принадлежал к их числу. На его слова двое других обернулись и, поняв, что он говорит всерьез, изумленно вытаращились.
- Ослиная башка! – тут же наградили нелестным эпитетом товарища, - надейся, чтобы твои умнее тебя оказались и прежде ушли!
- Поехали, может, успеем еще!
И трое почтенных мужей, стиснув зубы, и стараясь не замечать тряски от быстрого бега коней, спешно направились в сторону, где находился дом непутевого бедолаги.
Но куда там! Не успели они проехать и двух улиц, как чуть не попали в огненную стихию, завладевшую той самой частью города, куда они так спешили.
Лошади сами отшатнулись от пожара и жалобно заржали, поднимаясь на дыбы и наотрез отказываясь ехать в нужном направлении. Впрочем, троица туда и не рвалась. То есть, двое не рвались, а третий собрался уже было сигануть на землю и бежать в огонь.
- Куда?! – взревел Вальмут (а в их числе был и он тоже), хватая за шкирку обезумевшего от горя мужчину. – Совсем подурел?! Сгоришь!..
- Пусти!.. – изворачивался тот, в то время как третий захватил конские поводья. – Они же там!..
- Кто?! – орал на него глава купеческой гильдии. – Нет там никого! Смотри, - он заставил беднягу повернуть голову, - вон люди бегут, может, и твои среди них!
- А если… - снова собрался на пожар героический упрямец, но Вальмут вовремя вспомнил времена юности и двинул тяжелым кулаком в челюсть «героя». «Герой» обмяк и чуть не свалился с седла.
- Ты бы не так шибко-то… - попытался урезонить товарища другой купец, одновременно с Вальмутом не давая коллеге соскользнуть вниз.
- Ничего, - успокоил его тот, - в себя быстрее придет. Сейчас выбираться надо скорее, а то и так уже задержались…
Замешкались они и вправду надолго. Вокруг уже никого не было, только трещали догорающие покинутые дома, а пожар уже готов был заступить купцам дорогу на обратном пути.
Прочь! Прочь из этого города, превратившегося в ловушку из огня и камня. Прочь из прошлого, догоравшего и осыпавшегося пеплом за спиной. Прочь!
Начинаясь от ворот, и далеко за ними, двигалась процессия беженцев. В начале, где людской поток был пореже, двое купцов и их очнувшийся к тому времени товарищ объехали с краю, вглядываясь в лица идущих – но никого не нашли. Успокоив товарища тем, что, мол, людей впереди много, вот дойдем куда идем, там и поищем, они влились в общую массу и стали медленно продвигаться на север от города.
Общая беда объединяет людей – стирает границы, ими же самими и установленные, скрадывает различия и еще раз напоминает о том, что каждый уходит из этого мира с тем же, с чем сюда и пришел.
Продолжать использовать лошадей для передвижения на такой скорости было бессмысленно, поэтому купцы один за другим потихоньку сошли с коней, посадили на них вместо себя детей, нагрузили чьим-то скарбом и пошли дальше, молча, погрузившись каждый в свои невеселые мысли.
Дорога, раньше занимавшая несколько часов, теперь заняла больше, чем полдня, и уже в сумерках уставшие и измученные люди добрались до небольшого фермерского поселка в пять-шесть домов. Этой землей владел сам Вальмут, и он сразу воспрял духом, увидев знакомые места. Сюда-то он и его товарищи и отправили свои семьи.
Однако, вновь пришедшие оказались здесь не одни – те, что покинули город раньше, уже успели обосноваться кто где.
Впрочем, кто где – не совсем верно. В отсутствие хозяина за порядком следил управляющий Вальмута, человечек по имени Стерх, похожий на большого старого крыса. Острый подбородок, нос с горбинкой и колючие черные глазки дополняли сходство.
Он и сейчас с несколькими тут же набранными помощниками из прибывших прежде распоряжался новоприбывшими, определяя их по на скорую руку сооруженным укрытиям – немногие дома и даже сараи уже были давно и плотно заняты – показывал, где готовить еду, брать воду, к кому обратиться за лекарской помощью.
Места не всех не хватило, поэтому многие, отдохнув, собирались идти дальше, в Кармолу. Тем же, кто хотел остаться, пришлось, с помощью старожилов, возводить себе временные жилища на отведенных для того участках.
Таким образом, благодаря усилиям управляющего, в лагере царил относительный порядок.
Вереск, перебиравшая зерно, сидя на крыльце дома Барсука, еще издали приметила бредущего в толпе мужа и, бросив свое занятие, кинулась ему навстречу. Супруги встретились и обнялись.
- Вальмут, Вальмут, милый ты мой, я уж думала, не увижу тебя больше, - вполголоса причитала Вереск, орошая куртку мужа своими слезами.
Вальмут зарылся лицом в волосы жены. Волосы Вереск вкусно пахли полевыми травами, свежим воздухом, и еще каким-то неуловимым ароматом, который хотелось вдыхать и вдыхать.
- Я от тебя никуда не уйду, - прошептал ей на ухо Вальмут и еще крепче прижал жену к себе.
Потом чуть отстранил и, приобняв ее за плечо, указал другой рукой на стоявшего неподалеку несчастливца, который прижался лбом к лошадиному седлу и ни на кого не обращал внимания.
- Помнишь Бранда? – на утвердительный кивок он продолжил, - у него в городе семья осталась. А может и ушли они – мы так и не узнали. Ты с Белкой (так звали жену Барсука) его в дом проводи, успокойте, как там у вас женщин получается. И, главное, никуда его без меня не выпускайте – он все в город рвется, сейчас туда нельзя ни в коем случае.
Вереск всплеснула руками.
- Ох, Вальмут, родной мой, да что же теперь будет-то?..
- Не знаю…- честно признался тот. – Схожу я, посмотрю, как тут и чего, потом расскажу, чего в городе делается.
И, поцеловав жену, Вальмут отправился на поиски Стерха – уж он-то сможет найти даже иголку в стоге сена, не то, что пропавшую семью.
Вальмут вернулся в коттедж Барсука поздно. Поиски не дали результатов и он думал, как сообщить об этом убитому горем товарищу. Вереск накормила мужа нехитрым ужином и шепотом рассказала, что у Бранда прихватило сердце, да так сильно, что не заметили бы вовремя, так бы и кончился. Поведала, что делалось в лагере за время его отсутствия. О том, что произошло в городе, она уже успела узнать от прибывших женщин и щедро делилась с мужем слухами, сплетнями и страшными историями. Подуставший Вальмут ел молча, слушая стрекочущий шепот жены. В конце концов, не дождавшись от него ответных реплик, Вереск зевнула, пожелала ему спокойной ночи и пошла спать. Вальмут же остался у печки, набрасывая, что собирался делать завтра, и лег только под утро.
